Джессика Честейн.Почему рыжая красавица считает себя невезучей

Актер Майкл Шеннон, номинант на «Оскар» за роль в фильме «Дорога перемен», позвонил Честейн, с которой снимался в «Укрытии», пока та ждала своего рейса в нью-йоркском аэропорту Ла Гуардия.

МАЙКЛ: Ты, наверное, дала миллион интервью за последние полгода?
ДЖЕССИКА: Не меньше. Но я не выдала ни одного секрета.
МАЙКЛ: Попробую копнуть глубже. Можешь назвать свой номер соцстрахования?
ДЖЕССИКА (смеется): Вообще-то мне не до шуток. В сентябре я встречалась с прессой по поводу пяти (!) фильмов, летала в Париж, Венецию, Нью-Йорк, Торонто, Лос-Анджелес и Лондон. И с непривычки устала, если честно.
МАЙКЛ: Насколько я знаю, ты сейчас играешь бас-гитаристку в «Маме» молодого режиссера Андреса Мускетти, и продюсером у вас — дель Торо.
ДЖЕССИКА: Да, это фильм ужасов. Моя героиня играет в панк-группе и не хочет ничего слышать об ответственности, детях, пока судьба не сводит ее с двумя девочками, и она невольно становится их опекуншей и защитницей.






МАЙКЛ: Меня в этой истории больше всего интересует вот что: научилась ли ты играть на гитаре?
ДЖЕССИКА: У меня лучше получается пока на укулеле. Оказалось, что режиссер тоже ее уважает, поэтому играем в перерывах между съемками.
МАЙКЛ: Какое счастье, что я с вами не снимаюсь. (Смеется.) Слушай, а как вообще актеры играют в фильмах ужасов? Их специально «пугают»?
ДЖЕССИКА: Мы пошли на эксперимент. Я слышала, что Джонни Депп работает в крохотных наушниках, в которых играет музыка, соответствующая сцене. Поэтому я тоже попросила режиссера поставить мне «страшный» саундтрек.
МАЙКЛ: Можно еще ударить в гонг и напугать тебя, когда ты не ждешь.
ДЖЕССИКА: Так и было. Кто-то из съемочной группы неожиданно хлопнул в ладоши, когда я играла важную сцену. Я так натурально закричала от ужаса, что они даже не смогли использовать этот дубль. (Смеется.) Тогда все и поняли, какая я трусиха. Говорят, Стэнли Кубрик в «Сиянии» доводил Шелли Дювалл до истерики. Меня тоже пугали с утра до вечера, так что надеюсь, фильм получится хорошим.
МАЙКЛ: Тебе делали для роли пирсинг и татуировки?
ДЖЕССИКА: Пирсинг — нет, а вот татуировку с изображением осьминога сделали.
МАЙКЛ: Почему? Он что, по сюжету пытается тебя съесть?
ДЖЕССИКА (смеется): Нет, конечно, у нас не про это кино. Но помнишь старый фильм с Робином Уильямсом в роли моряка Попая, который боролся под водой с осьминогом? Мой осьминог похож на того.
МАЙКЛ: Я под водой не могу даже глаза открыть, не то что с осьминогами драться.
ДЖЕССИКА: А я вообще плавать не умею — только по-собачьи, как старушка. А в «Горизонтах», где я играю с Томом Крузом, есть сцена, в которой я обязана хорошо плавать. Нервничаю.


МАЙКЛ: С Томом Крузом? Круто. Я недавно посмотрел фильм «Расплата», и меня очень тронула та сцена, когда ты рассматриваешь фотографии жертв холокоста. Сложно было ее играть?
ДЖЕССИКА: Да, мне эта сцена далась нелегко. Знаешь, казалось бы, мы на всякое уже насмотрелись, но издевательства над детьми и беременными женщинами — это за гранью. К такому нельзя привыкнуть. И каждый, кто выжил в трагедии, чувствует свою беспомощность и вину перед теми, кто не спасся.

МАЙКЛ: Помнишь, как мы с тобой вместе давали интервью после съемок в «Укрытии», и одна журналистка меня спросила: «А чему лично вас научил этот фильм?» Я даже не знал, что ответить. Что притворяться — это моя работа? Что мы просто актеры? Теперь я задаю этот же вопрос тебе. Ты играешь в фильмах, которые нельзя назвать легкими. Чему они тебя научили? Можешь не отвечать, если не хочешь. (Смеется.)

ДЖЕССИКА: Нет, а я хочу ответить. Недавно я думала о том, почему пошла в актрисы, и пришла к выводу, что из-за желания узнавать людей и истории их жизни. Вот мы с тобой, два почти незнакомых человека, были вынуждены сразу, без подготовки и церемоний играть мужа и жену. Нам создают такие условия, что у нас нет выбора — нравимся мы друг другу или нет. Другая моя героиня — в «Древе жизни» — научила меня ценить радость существования и стараться приносить людям радость. Потому что в повседневной жизни мы забываем о важных вещах и распыляемся на ерунду. А фильмы напоминают нам о благородстве и самопожертвовании. Поэтому, когда заканчиваются съемки, я грущу, что не смогу еще немного побыть этими интересными женщинами.

МАЙКЛ: Я тоже, когда начинаю брюзжать, одергиваю себя: помнишь, как играл в такой-то пьесе, где главной мыслью было: «Цени каждое мгновение своей жизни»?
ДЖЕССИКА: Ты только не смейся, но знаешь, что я делаю, пока говорю с тобой? Вхожу в самолет, а так как я очень суеверна, то дотрагиваюсь до него снаружи рукой перед тем, как войти в салон. И делаю это перед каждым полетом.
МАЙКЛ: Никогда не знал, что надо трогать самолеты. Это гарантирует безопасный полет?
ДЖЕССИКА: Да. Ведь ничего страшного не случится, правда? Это интервью не станет моим последним?
МАЙКЛ: Нет, конечно. Обещаю. Сейчас сделаю бумажный самолетик и пущу его летать по комнате на счастье. А сам, пожалуй, пойду пообедаю, проголодался. Пока, Джессика.

ДЖЕССИКА: Майк, Майк, подожди! Речь идет о моей жизни! (Смеется.)